100 лет назад на Южном Урале произошло самое крупное восстание за всю его историю. В архивных документах советского периода оно называлось – кулацкое восстание зеленой банды. А сегодня мы называем их новомучениками, взявшими в руки оружие «за други своя».

Память о новомучениках – это бесценное сокровище, стремящиеся к которому черпают вдохновение на служение Церкви и Отечеству. Если этой памяти не будет, то никакого будущего у нас нет. Или оно будет, но такое, что даже страшно себе представить. 

Мы публикуем статью Раисы Михайловны Востриковой, исследовавшей историю восстания. Эти события особенно важны для семьи автора, исследователя, краеведа, поскольку его участниками были её предки.

Кто был в рядах этой «кулацкой банды»? Это наши деды и прадеды, прошедшие Первую мировую войну. Тяжелейшие бои, артиллерийские обстрелы, ядовитые газы, окопная грязь, огромные потери… Перенесшие ранения и контузии, видевшие гибель товарищей и смерть в лицо, чудом оставшиеся в живых фронтовики… Многие из них, начиная с рядовых, теряя до половины состава полков, продвигались по службе и становились Георгиевскими кавалерами.

Многие крестьяне Орского уезда были с землёй. После отмены крепостного права бывшие крепостные-старообрядцы Преображенского Завода (основан в 1748 году; до революции центр Преображенской волости Орского уезда; позже Преображенск; с 1930 г. – Зилаир, ныне районный центр Башкортостана) выкупили землю у башкир в вечное владение и основали сёла Чукари, Сара, Карагай и хут. Сарбай (ныне Кувандыкского района). Осенью 1920 года в эти хлебные села были направлены продотряды. Вооруженные продармейцы забирали у крестьян хлеб до последнего зерна, вывозили его на ссыпные пункты, обрекая крестьянские семьи на голодную смерть. Обстановка в Орском уезде была катастрофической. Защищая стариков-родителей, жён и малых ребятишек от грозившего всем голода крестьяне, бывшие фронтовики Первой мировой, были вынуждены вновь взяться за оружие.

Чукари-Ивановка

18 ноября 1920 года начались волнения в селе Чукари-Ивановка. По воспоминаниям поводом послужило крайне высокомерное, наглое и грубое поведение продотрядовцев. Из «Истории села Чукари-Ивановка»:

«Продотрядовцы вели себя так, словно им все дозволено. По вечерам ходили по улицам с гармошкой пьяные, шумели, горланили похабные частушки, самовольно заглядывали во дворы, нарушали покой села и в ночное время. Молодые продотрядовцы пытались насиловать девчат и женщин. Грубые шутки, оскорбления, насмешки – все это не укладывалось в культурные традиции красивого, дружного села, в давно заведенный порядок. Все это породило массу разговоров и отвращение к продотряду. В народе зрел протест. А высокомерие продотряда было объяснимо: каждый имел личное боевое оружие, а на квартире, где размещались продотрядовцы, стоял станковый пулемет.

Итак, с одной стороны, хлебное село, с другой – вооруженный продотряд и лозунги «Землю – крестьянам». Честные люди села такого попрания своих прав и унижения никогда не видели».

Конфликт возник между фронтовиком, ст. унтер-офицером, награжденным двумя Георгиевскими крестами Корнилом Крыгиным и возвращавшимся из сельсовета уполномоченным земельного и налогового комитета волости Федором Медведевым. Крыгин потребовал от Медведева, чтобы тот перестал ходить по селу с винтовкой и пугать баб и детей, на что уполномоченный заявил: «Ты оставь свои офицерские замашки, иначе отправлю в Преображенск!» Физически сильный Крыгин отобрал винтовку у Медведева со словами: «Такие, как ты, в окопах войны передо мной стояли под немецкими пулями по стойке смирно!» и закрыл его на складе магазина.

Старший унтер-офицер, руководитель восстания Корнилий Апполонович Крыгин

Крыгина поддержали чукаринцы. За неправильное проведение хлебной разверстки 17 продармейцев с комиссаром Груздевым обезоружили и арестовали. Позже по решению созданной в селе следственной комиссии (председатель - агроном Иван Шевченко) продотрядовцев расстреляли.

Участники Первой мировой войны, крестьяне с. Чукари-Ивановка. В центре Андрей Степанович Мамыкин (1888–1938)

Повстанцев возглавили ветераны Первой мировой и объявили: «Чукари-Ивановский край находится на военном положении, въезд в села и выезд из них разрешается по согласованию с командирами отрядов этих сел. Все мужчины старше 16 лет призываются в местную боевую дружину, командиров боевые отряды назначают сами».

Во главе отряда – Крыгин Корнил, начальник штаба – унтер-офицер Кофейников Михаил, командир кавалерийского отряда – фельдфебель Григорий Крыгин, командир пехоты – фельдфебель Даниил Валявин.

Унтер-офицер, один из руководителей восстания Михаил Алексеевич Кофейников

Восстание перекинулось на другие хутора и села, соседние волости и территорию Башкирии.

Петропавловское-Сара

26 ноября по тревожному гудку паровой мельницы на площадь к волисполкому (волостному исполкому – прим.ред.) собрались жители Сары, выбрали свою местную власть. Была объявлена мобилизация граждан Саринской волости в возрасте от 18 до 45 лет, которые должны были явиться в штаб Крестьянской армии в Сару на конях, оружие сдать в штаб.

В агитационном отделе учителя, работники культуры и почты писали воззвания к населению, казакам и труженикам Башкирии:

«Граждане!

Час возмездия настал, довольно терпеть обиды, чинимые честным гражданам врагами трудового народа коммунистами, расхищающими народное достояние без зазрения совести. Проснись, бедный труженик, бери в руки потверже дубину и смело иди на твоего врага-коммуниста, только тогда ты можешь жить, заниматься спокойно своим трудом. Итак, с Богом вперед! Становись каждый в ряды трудового народа, долой тунеядцев, час искупления пробил.

Агитационный отдел Саринского районного гражданского Комитета».

Воззвание к казакам Урала

Мобилизация в Красную армию проводилась среди молодежи, поэтому как к сыновьям были обращены слова взявшихся за оружие отцов:

«Солдаты-красноармейцы!

К вам обращается трудовое крестьянство с вопросом, задумывались ли вы, что сейчас творится ваших семьях и что вы представляете собой в рядах армии. На это мы вам поясняем: деревня разорена, хлеб сгружен до зерна, скот сведен со двора, а вы косвенно пособляете этому, ослепленные речами коммунистов, вы способствуете разорению ваших собственных хозяйств, своих отцов, матерей, братьев и сестер. Пора перестать быть игрушкой в руках тунеядцев, обманывающих вас на каждом шагу.

Смело переходите к нам в ряды с оружием, где и должно быть ваше место в рядах ваших братьев и отцов. Верьте вашим отцам, что не по прихоти и по наущению мы восстали, а по необходимости, дабы спасти остатки своих хозяйств и спасти себя от голодной смерти, спасти великие завоевания революции.

Итак, сыновья наши, без колебания в наши ряды.

Долой коммунистов! Да здравствует трудовой народ и свободный труд!».

Саринцы разоружили волисполком, рабочих коммуны «Красная Заря» и местных коммунистов. Арестованных заперли в клубе. Захватили станции Сара и Блява, разобрали железнодорожный путь, срубили телеграфные столбы. Но уже на следующий день их выступление было подавлено под Ново-Покровкой кавалерийскими частями регулярной Красной Армии. Повстанцы, рассеянные по степи и загнанные в леса, страдали от жуткого мороза (35-градусные морозы подтверждает интернет). Сколько было среди них обмороженных и полузамерзших, вынужденных сдаться? В сёлах проводились повальные обыски и аресты.

До суда арестованные повстанцы (250 человек) находились в Орске на гарнизонной гауптвахте и в доме принудительных работ.

Следствие по саринскому делу вели уполномоченные Орского уездного политбюро при рабоче-крестьянской милиции. Судебное разбирательство осуществлял Революционный военный трибунал Оренбургского укрепленного района, который 25 декабря приговорил к расстрелу 5 человек; к лишению свободы сроком на 20 лет – 6 человек; на 10 лет – 7; на 5 лет – 10; на 3 года и штрафу – 4; оправдан – 1.

Это было страшное кровавое противостояние. Убитые в боях красноармейцы и повстанцы…

В крестьянских отрядах кроме фронтовиков были случайные люди, готовые при удобном случае скрыться. Повстанцы были плохо вооружены. Но самое главное – они не были готовы к войне близ своих сел против своего же народа. На стороне красных была, в основном, необстрелянная молодежь. На вопрос, как же смогли победить плохо обученные красноармейцы, может быть такой ответ: «Не могли стрелять отцы в своих родных». Под каждой шапкой-буденовкой мог оказаться чей-то сын, племянник или внук.

Сарбай

Однако с подавлением саринского восстания волнения среди крестьян Орского уезда не прекратились, и в этих тревожных условиях продотряды продолжали, наращивая темпы, заготовлять хлеб и другие сельхозпродукты.

Из заявления в Губисполком 4 января 1921 г. сотрудника штаба 92 стр. бригады Внутренней службы Андрея Комлева, командированного в хут. Сарбай:

«Собрания проводились с утра до темной ночи агентом Орского продсовещания т. Писаревым, который требовал разверстку сполна, угрожая различными арестами и тому подобно.

Находясь в рядах Красной Армии и отстаивая идеи Советской власти, я боялся что-либо сказать в защиту крестьян от нагнания страха со стороны т. Писарева, боясь ареста с его стороны, которого все-таки не избежали граждане и я за то, что воспрепятствовал ему выметать хлеб до последнего зерна у бедных и семей красноармейек. Граждане от разверстки не отказывались, говорили, что пойдем завтра по амбарам и увидим, сколько найдется хлеба.

Поутру на другой день он пошел по дворам и производил обыск со щупами. Войдя в амбар Шаровых, попросил хозяйку Марию Никитьевну выйти, которая тут же вышла и из боязни встала вблизи дверей. В это время т. Писарев говорит, что я, мол, им покажу, так иху мать, какова советская власть, будут ее помнить. Тут же стоял мальчик лет 13 и слыхал такой разговор.

Пройдя хутор, т. Писарев пошел вторично насыпать хлеб, который им был оставлен гражданам на пропитание, но и последний надумал вымести.

У Семена Алексеевича Павлова два сына в Красной Армии и больше рабочих рук нет, вымел весь хлеб. Павлов – плотник, брал за работу хлебом для пропитания, не просил у сельсовета, т.к. «каждый идет в совет просить хлеб, как-нибудь сам буду кормить свою семью». Просил т. Писарева сколько-нибудь оставить на пропитание малых детей, но тот не только не принял во внимание просьбу семидесятипятилетнего старичка, который встал на колени, чтобы сколько-нибудь оставить ему заработанный им хлеб. Но т. Писарев ответил только старичку пинком в рыло, который от горести залился слезами, напоминая что, мол, говорят в Советской Республике не пинают и не бьют, оказывается, наоборот, для нас темных крестьян, все могут учинить, все.

Такие нелепые дела ни в коем случае не могут быть допущены среди крестьян, которые запуганы и встревожены… как то восстание, которое только что ликвидировано...

Прошу обратить серьезное внимание не только как незаконное, но как на преступное дело и принять самые решительные меры к искоренению преступных дел со стороны т. Писарева».

На заявлении резолюция от 5 апреля 1921 года: «Ввиду неясности дело прекратить».

Из архивных документов: Писаревский, коммунист, житель хутора Блява, арестован повстанцами в ноябре в Саре и освобожден.

Преображенский Завод

В январе 1921 года движение повстанцев продолжалось в окрестностях Преображенска. Основные их силы были сосредоточены в селе Петровка (Макайла). Для подавления восстания из Преображенска был направлен отряд красноармейцев под командованием Зайцева, позже подошла артиллерия. Повстанцы были разбиты.

Работник областной прокуратуры, занимавшийся реабилитацией участников восстания Ф. Ишбулатов писал:

«Вспыхнув в Чукари-Ивановке, восстание разрослось до огромных размеров. Когда началась войсковая операция по ликвидации мятежа, повстанцы оказывали яростное сопротивление. Об этом сказано в приговоре Оренбургско-Тургайского ревтрибунала от 7 июня 1921 года: «Организованные бандитами отряды несколько раз бросались в бой с красными войсками и держались до последнего, т.е. до того момента, пока не почувствовали свое бессилие».

Когда мятеж был подавлен, начались облавы и массовые аресты. Из-за нехватки помещений часть арестованных направили в Соль-Илецкий концентрационный лагерь.

Следствие проводилось упрощенными методами, иногда приговор выносился уже на третий день после ареста. Вот один характерный штрих: «Дело назначить к слушанию, свидетелей на суд не вызывать, выступлений правозащитников не допустить».

С 21 декабря 1920 г. по 10 января 1921 г. в Преображенске выездной сессией реввоентрибунала приговорено к расстрелу 88 человек, к лишению свободы сроком от 5 до 20 лет – 87, условно – 175, оправдано – 58, освобождено – 40.

Пётр Сидорович Бабушкин. Расстрелян в Зилаире 27 декабря 1920 года

Костяк повстанцев составили коренные жители края, представители старинных династий Преображенского Завода. До событий 1917 года они состояли в близких родственных отношениях, были едиными по вере и духу. Этим можно объяснить единомыслие и сплоченность восставших. Сокрушительный удар по этой общности людей был нанесен в результате революции и последующих событий.

Из «Истории села Чукари-Ивановка»:

Повстанцев расстреляли в Зилаире. В два приема только чукаринских за участие в восстании расстреляли до 70 человек… Тела завалили землей в двух зилаирских ямах. Туда побросали и саринских, и карагайских, и ивановских, и михайловских. Не поставили ни креста, ни какого-либо другого знака.

 

Жители села Чукари-Ивановка, 1910 год. В центре — участник восстания Иван Никанович Ерастов, расстрелян в Зилаире. Справа — Иван Данилович Гаврилов, сослан в 1924 году в карагандинские степи; слева — Герасим Любимов, раскулачен

Так, Преображенский Завод, родовая колыбель многих восставших, стал местом их вечного упокоения. Когда их, как бандитов, вели на расстрел, они страстно хотели жить, мечтали об оправдании и до последнего дыхания надеялись на помилование. Они отдали жизни «за други своя» – за беззащитных жен, детей и стариков-родителей. Продразверстка обрекала всех их, бывших заводских и волей судеб оказавшихся рядом, на голодную смерть. Их подвиг не позволил погибнуть в голодных муках детям и дал возможность сохраниться нам как народу.

В результате восстаний, вспыхнувших во многих районах страны и унесших огромное количество крестьянских жизней, продразверстка была отменена. Эти события – наша национальная трагедия… И это горькая правда…

Среди пострадавших от советской власти после восстания оказались и священники, служившие в этих сёлах. Кто-то из них отпевал "кулаков", а кто-то ответил судьбой и жизнью просто по факту сана. 

После подавления саринского восстания родное село вынужден был покинуть священник Петропавловской церкви Пётр Самохин. Во время Первой мировой войны он собирал пожертвования для Оренбургского епархиального комитета Красного Креста. В 1914 он пожертвовал ему сотни комплектов белья, одежды, 200 пудов сухарей и многое другое. Вместе со своей семьей и с крестьянами с. Петропавловского и близлежащих сел собрал средства на оборудование и содержание десяти кроватей для раненых воинов. Священник Петр Самохин был единственным представителем духовенства, включенным партией кадетов в списки кандидатов в члены Учредительного собрания от Оренбургской губернии в октябре 1917 года. Он был известен в церковных кругах своей активной миссионерской и противораскольнической деятельностью.

Дальнейшая судьба священника после того, как он уехал из Сары, не известна.

Священник Пётр Самохин

Также из Сары был вынужден уехать и второй священникПетропавловского прихода, зять отца Петра - отец Александр Фетисов. В 1924 году его арестовали в Орске.

В деле по обвинению священника Орского собора Фетисова Александра в демонстративном поминовении Патриарха Тихона имеется акт:

1924 года 4 апреля. Мы, ниже подписавшиеся члены комиссии, свидетельствовали подследственного-заключенного дома лишения свободы Александра Фетисова. Заключение: страдает неврастенией сильной степени, припадками нервного сердцебиения и малокровием в сильной степени.

7 октября 1924 года решением ОГПУ его освободили из-под стражи. 

 

Священник Александр Фетисов. Фото из следственного дела. 1924 год

Спасаясь от репрессий, семья Фетисовых постоянно меняла местожительства. В 1930 г. в Приютово (Башкортостан) школьный учитель Александр Фетисов был арестован, но освобожден. В 1935 г. на Дону в Нижне-Чирской станице учитель биологии Александр Фетисов был арестован по 58-й статье. Больше его не видели. Только сохранилась записка: «Забайкальская ж.д. Станция Бушулей. Сан-городок Бамлага НКВД».

Таковы судьбы священников, добросовестно служивших до восстания в Петропавловской церкви и имевших награды «за ревностное исполнение служебных обязанностей и благоповедение»…

Последний священник Чукари-Ивановки Петр Ишкин был арестован в 1937 году. На вопрос следователя: «Где был в дни восстания кулаков 1920-1921 гг.?», ответил, что 15 лет тому назад он понимал, что возврата к старому режиму не будет, и потому не вмешивался в мирское дело. Простой сельский священник о. Петр укорял представителей карательных органов: «Ломая по приказу храмы Божьи – церкви и монастыри, люди берут на себя большой грех, озлобляют народ. Коммунистам не надо этого делать».

Из «Истории села Чукари-Ивановка»:

Священника Петра Ишкина арестовали в 1937 г., и больше его никто не видел. В базе данных  «Жертвы политического террора в СССР»: Ишкин Петр Васильевич, 1880 г.р., крестьянин, с. Чукари-Ивановка, тройкой при УНКВД по Оренбургской обл. 11.10.1937 приговорен к 10 годам ИТЛ. Реабилитирован.

…В дореволюционный период в селе некоторое время учительствовал Иван Петрович Ишкин (1899-1987). После службы в Красной Армии этот талантливый выходец из Чукари-Ивановки закончил Технологический институт им. Д.И. Менделеева, занимался преподавательской и научной деятельностью в Москве. В 1947 г. ученому присуждена Сталинская премия за разработку и внедрение в промышленность нового способа очистки воздуха от ацетилена. В 1954 г. он стал доктором технических наук, а в 1957 г. – профессором.

В Зилаирском районе из общего числа репрессированных с 1929 по 1949 год (551 чел.) приговорены к высшей мере наказания в 1937 г. – 151 чел., в том числе прини­мавшие участие в выступ­лениях против советской власти в двадцатые годы.

Протоиерей Феодор Дегтярев с матушкой Варварой Ивановной и детьми. Фото 1930 года

Среди расстрелянных – протоиерей Феодор Дегтярев. Он служил в селе Петровка Орского уезда, расположенном в 12 км от Преображенска и был среди участников крестьянского восстания.

Из архивно-следственного дела УФСБ по Оренбургской обл.:

Арестован по обвинению в том, что в декабре 1920 года благословил предпринявших наступление восставших против советской власти крестьян-кулаков. Выездной сессией РВТ Оренбургского Укрепрайона 23 декабря 1920 года Дегтяреву Ф.М. объявлено предупреждение. 

Заключительное постановление. 1920 год

На сайте отдела по канонизации святых Оренбургской епархии «Святое Оренбуржье»:

Федор Максимович Дегтярев родился в 1890 г. в Оренбургской губернии. Окончил Оренбургскую духовную семинарию. В 1914 г. назначен священником к Петропавловской церкви с. Петровка Преображенской волости Орского уезда.

В ноябре 1920 года в Петровке из-за продразверстки произошло восстание. В нем приняли участие жители близ лежащих деревень: русские, башкиры, чуваши. Участников судил военный трибунал, многих расстреляли. В 1920 г. Оренбургским Губревтрибуналом обвинен в «восстании против соввласти».

В 1937 г. арестован и заключен в Уфимскую городскую тюрьму. Тройкой при УНКВД по Башкирской АССР обвинен по ст. 58-10 УК РСФСР и приговорен к ВМН. 17.12.1937 г. расстрелян в Уфе.

Среди жителей хутора Блява, который находится по соседству с Сарой, также были участники восстания. 29 ноября 1920 года в Петропавловской единоверческой церкви отпевали четверых блявинских повстанцев: Ивана и Петра Стрелкиных, Григория Власова, Павла Пустовита. Они были расстреляны по приговору революционно-военного трибунала. В графе «От чего умер» против каждой фамилии указано: «Убит». Тела расстрелянных 20-летних парней выдали для захоронения только на 6-й день, несмотря на слезные просьбы родственников.

Копия из метрической книги за 1920 год Петропавловской единоверческой церкви

Отпевание совершали священник Иоанн Шастов и диакон Григорий Кофейников. До восстания о. Иоанн служил в церкви села Ново-Поим. После подавления восстания более значительное и крупное село Петропавловское осталось без священников и о. Иоанн стал совершать богослужения и требы в Петропавловской церкви.

Иоанн Яковлевич Шастов родился в крестьянской семье в 1879 году в селе Ольшанка Сызранского уезда Симбирской губернии. Окончил Ново-Симбирскую церковную школу.

С 1899 года работал учителем в церковно-приходской школе села Петропавловского. В 1903 году определен псаломщиком к Петропавловской единоверческой церкви. В 1905 году рукоположен в сан диакона, удостоен Архипастырского благословения за ревностные труды по устроению церковного школьного хора.

В 1906 году рукоположен в сан священника к Михаило-Архангельской церкви села Ивановского (Янгиз) Орского уезда.

В 1911 году перемещен к Николаевской церкви села Ново-Поим Орского уезда; утвержден в должности миссионера по Ново-Покровскому благочинническому округу. В 1915 году - член Благочиннического Совета; организовал сбор пожертвований на приходе для епархиального комитета Красного Креста; за ревностное исполнение обязанностей награжден Архипастырским благословением. В 1916 году награжден знаком Красного Креста, как сотрудник Оренбургского епархиального комитета Красного Креста.

В ноябре 1920 года о. Иоанн оказался в самом центре крестьянских волнений. Ему приходилось отпевать не только погибших в боях и расстрелянных крестьян-повстанцев, но и умерших в голодных муках ребятишек, ослабевших матерей и беззащитных стариков. Сопереживание народному горю и сочувствие тяжким страданиям невинных людей давали ему силы жить и бороться в новых условиях неведомых доселе гонений на Церковь Христову.

Единомыслие и сплоченность прихожан Петропавловской церкви вокруг своего пастыря помогала им выстоять в этой неравной борьбе. Из монографии Д.А. Сафонова «Великая крестьянская война 1920-1921 гг. и Южный Урал»:

В с. Сара агентом уголовного розыска был арестован священник Шастов за агитацию в церкви против Советской власти. Один из крестьян ударил в набат, и сбежавшиеся прихожане заявили агенту: «Не разойдемся и не дадим священника. Вы хотите у нас весь хлеб забрать и нас оставить с голоду».

Петропавловские крестьяне отстояли своего батюшку... Но вскоре о.Иоанна арестовали. Вся его дальнейшая жизнь прошла между заключениями и ссылками.

Протоиерей Иоанн Шастов. Фото из личного дела арестованного. 1929 год

Протоиерей Иоанн Шастов. Фрагмент Соловецкого стенда о новомучениках

Протоиерей Иоанн Шастов. 1950-60-е гг.

Через репрессии

В 2013 году при поддержке протоиерея о. Николая Стремского на средства Свято-Троицкой Симеоновой обители пос. Саракташ издана книга «Чаша терпения переполнилась» Виктора Калачёва, Фаниля Ишбулатова, Раисы Востриковой. В ней приведен список расстрелянных и погибших в заключении участников восстания в Орском уезде.

«Чаша терпения переполнилась»

Неоднократным репрессиям подвергались повстанцы и члены их семей, в том числе раскулаченные и выселенные из пределов края в 1930 году.

Иван Леонтьевич Валявин, «активный участник зеленой банды». Фото из дела арестованного, 1937 год

Особенно тяжко пришлось жителям Чукари-Ивановки. До 1937 года они не имели права переезда в другие районы и города страны, село считали «бандитским», военнообязанных в ряды РККА не призывали. Полноправными гражданами чукаринцы стали только накануне Великой Отечественной войны. В 1939 году был произведен первый призыв в ряды Красной Армии. Из ушедших на войну 212 мужчин село потеряло больше половины. Отдали жизнь за Родину 119 человек, 29 – вернулись инвалидами и чуть больше 50 более-менее здоровыми. Среди воинов-орденоносцев были потомки участников восстания.

Память

Указом Президента РФ от 18 июня 1996 г. «О крестьянских восстаниях 1918-1922 годов» участники восстаний и дети, подвергавшиеся репрессиям за участие родителей в восстаниях, реабилитированы.

В центре Зилаира не одно десятилетие стоит памятник красноармейцам с надписью «Здесь похоронены 156 человек, погибших в боях под д. Макайла при подавлении кулацкого восстания в декабре 1920 года». Сюда приносили и приносят цветы.

Братская могила и памятник красноармейцам в сквере Славы села Зилаир

Значительно больше погибло повстанцев с учетом последующих репрессий.

На открытии памятника в Зилаире 30 октября 2011 года. Потомки расстрелянных

В 2011 году на месте массовых расстрелов участников восстания потомки установили памятник, а летом 2016 года под руководством главы сельской администрации А.Г. Годуленко Поклонный крест.

 

Освящение Поклонного Креста. 20 августа 2016 года

Сохранились памятники продотрядовцам в Чукарях и красноармейцам недалеко от Сары. И пусть они стоят эти свидетели горькой нашей истории.

Погибшие в братоубийственной смуте красноармейцы и восставшие хлебопашцы, спустя 100 лет названные Героями Великой войны…

Это противостояние коснулось и нашей семьи. Бабушкины братья, крестьяне восставшей Сары, Григорий и Никифор Суровцовы, погибли. А мой дед Алексей Антипин, ст. унтер-офицер, георгиевский кавалер, обучал красноармейцев в Орске. О восстании в нашей семье никогда не говорили, и эта статья – долг Памяти.

Светлая память новомученикам и исповедникам Русской Православной Церкви XX века! Чудесным образом Господь открывает нам в XXI веке страницы православной истории наших прадедов. Собирая по крупицам материал о молитвенниках-батюшках и воинах-прихожанах, хотелось бы, чтобы у всех них отыскались потомки – те, которые не потерялись в суете мира сего и достойны светлой памяти своих благочестивых прадедов.

Вместо заключения

Президент России В.В. Путин 30 октября 2007 года в День политического заключенного, стоя у погребальных рвов Бутовского полигона под Москвой, сказал:

«Все мы хорошо знаем, что 1937 год считается пиком репрессий, но он был хорошо подготовлен предыдущими годами жестокости. Достаточно вспомнить расстрелы заложников во время Гражданской войны, уничтожение целых сословий, духовенства, раскулачивание крестьянства, уничтожение казачества. Такие трагедии повторялись в истории не однажды. И всегда это случалось тогда, когда привлекательные на первый взгляд, но пустые на поверку идеалы становились выше основной ценности – ценности человеческой жизни, выше прав и свобод человека. Для нашей страны это особая трагедия. Потому что масштаб колоссальный. Ведь уничтожены были, сосланы в лагеря, расстреляны, замучены сотни тысяч, миллионы человек. Причем это, как правило, люди со своим собственным мнением. Это люди, которые не боялись его высказывать. Это наиболее эффективные люди. Это цвет нации. И конечно, мы долгие годы до сих пор ощущаем эту трагедию на себе. Многое нужно сделать для того, чтобы это никогда не забывалось. Для того, чтобы мы всегда помнили об этой трагедии».

Память о новомучениках – это бесценное сокровище, стремящиеся к которому черпают вдохновение на служение Церкви и Отечеству. Если этой памяти не будет, то никакого будущего у нас нет. Или оно будет, но такое, что даже страшно себе представить.

Русская Голгофа, как назвал жестокие советские гонения на Церковь Святейший Патриарх Алексий II, – это своего рода черта, у которой очень важно остановиться и осмыслить все то, что произошло в XX веке. Понять, кто мы такие, откуда мы пришли, что с нами сделали, что с нами стало и что нам сделать для того, чтобы это страшное наследие в себе самих и вокруг нас преодолеть.

Из слова, произнесенного Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом в Сандармохском урочище 4 июня 2010 года:

«Вечная память всем невинно умученным, убиенным, которые незримо, но реально вместе с нами возносят молитву Богу.

Когда посещаешь такие места, то понимаешь, что человек может быть святым и может быть страшным – невозможно сказать просто злым – чудовищем, зверем, хуже зверя. Человеческая природа наделена разумом, волей, чувствами, и возникает вопрос: а почему же люди становятся чудовищами? Что происходило в сознании, в сердцах тех, кто расстреливал людей себе подобных, что чувствовали они, глядя в глаза этих несчастных, что переживали они, видя море крови и тысячи трупов, – человеку с нормальной психикой трудно себе представить. Но ведь все это было. А разве те, кто давал приказ о расстреле невинных, и те, кто приводил эти страшные приказы в жизнь, родились зверями, чудовищами? Все они были маленькими детьми, их гладили по головке, им давали пряники, они росли. Что же произошло с этими людьми?

А произошло вот что. Когда человек отказывается от Бога – ему все дозволено. Это слова великого Достоевского. Расстрельные ямы, урочища, являются величайшим памятником безбожию.

Когда нам говорят, что неверующий человек может быть хорошим, мы соглашаемся с этим. Но неверующий человек может стать зверем, а верующий – никогда, если он сохраняет веру в Бога, потому что он верит в бессмертие, он понимает, что предстанет пред лицом Божиим, он осознает, что за порогом земной жизни – предстояние Богу и ответ за все дела. Верующий человек тоже может быть грешником, и лукавым, и лживым, и похотливым, и слабым, но у него есть некая грань, перейти которую, не разрушив внутри себя веру, он не может. Находясь у таких могил, этих памятников воинствующему, страшному безбожию, породившему чудовищ из тех самых мальчиков и девочек, которых гладили по головке, мы все должны сделать важнейший мировоззренческий вывод. Мы должны крепко держаться за свою веру как за путеводную нить, как за канат во время шторма, чтобы никогда и ни при каких условиях народ наш больше не впал в это безумие – в богоотступничество, когда человеку становится все возможно и доступно, нет никаких границ и преград…».