7 мая исполнилось 105 лет со дня рождения первого митрополита Оренбургского края - владыки Леонтия (Бондаря). 64 года он служил Православной Церкви и 35 лет возглавлял Оренбургскую епархию, куда он прибыл в годы Хрущёвских гонений. На его долю выпало сохранение и восстановление епархии, укрепление веры разраставшейся паствы. За время его архипастырства количество приходов выросло с 13 до 111. Мы вспоминаем дорогого владыку по книге «Митрополит Леонтий. Преклоняя колена сердца моего» протоиерея Георгия Горлова, собравшего удивительные рассказы о нём.   

«Ходячая энциклопедия»

Перед глазами полный жизни, маленький владыка на крылечке простого деревянного домика по Пугачёвской, 10. Кто бы и в какую погоду (будь зной, будь стужа) к нему не приходил, он всегда провожал его до самого крыльца и махал на прощание. В его тесном, заставленном журналами и книгами кабинете были и поэты, и рабочие, священнослужители и чиновники высокого ранга. Двери его дома были открыты для всех. «Оренбуржцы помнят, как много народу бывало у него на приёмах по вторникам и четвергам. Он был доступен и князьям мира сего, и любому рядовому мирянину. К нему приходили преступники, родственники самоубийц, покинутые жёны и обманутые мужья. И всю эту человеческую боль и грязь он должен был пропускать через сердце. И - делал это. Радостные посещения бывали редко», - вспоминает о митрополите оренбургский писатель Владимир Одноралов.

«Смысл своей земной жизни Владыка Леонтий видел в служении Богу и людям; с ними простыми прихожанами, он делил горести и беды, наставлял, проповедовал, советовал… Вся его деятельность здесь в этом мире, была одной долгой молитвой обо всех грешных, оступившихся, не помнящих своих корней людях», - пишет протоиерей Георгий Горлов.

Владыка оказался в Оренбуржье в годы Хрущёвских гонений на Церковь. Он как мог сохранял епархию. Сюда же он прибыл из Новосибирска, где своей твёрдой позицией в отстаивании приходов от незаконного закрытия стал особенно неугоден уполномоченному по делам религий. До Новосибирска он управлял Бобруйской епархией в Беларуси, откуда его также его выдавили в стремлении построить первую атеистическую республику в Союзе. Именно в Беларуси он вырос и стал пастырем.

Леонид Бондарь родился в 1913 году в селе псаломщика Фаддея Константиновича и регента Елизаветы Осиповны. Через 39 лет служения его отец стал священником и, по словам владыки, своим примером преподал ему урок пастырства, помогая учиться. Отец учил, что человеку нужно быть мягче, деликатнее, быть интеллигентным, понимающим, стараться не обострять отношения. Эти качества помогут владыке и принесут плоды его трудам. В обращении своём или при принятии послушания неизменно говорил фразу «Преклоняя колена сердца моего».

Будучи ребёнком будущий архипастырь много трудился дома: у его семьи было 11 га земли. Все, кто знал владыку, отмечали его ум и светлую память, называя «ходячей энциклопедией». Митрополит говорил на семи языках и наизусть знал Священное Писание Нового завета, мог цитировать слово в слово некоторых классиков отечественной и зарубежной литературы, чем вызывал восхищение у интеллигенции. Но владыка много трудился для этого. В пятом и шестом классе он ходил в школу за 15 километров, домой возвращался только на выходных. В 1935 году он закончил Виленскую семинарию, а в 1939 году - православный Богословский факультет Варшавского университета (со степенью магистра богословия). В сентябре он собирался вернуться на кафедру преподавателем, но началась война.

Отвечал незлобием

Смутное время он провёл в селе Холхло. В доме священника-отца партизаны всегда могли найти приют, здесь для них с вечера варили картошку и щи, готовили овёс для лошадей. 28 июня 1941 года немецкий патруль расстрелял возвращавшегося домой из Минска младшего брата Леонида - Евгения. А ещё спустя время пострадал Леонид. Подвода, на которой он ехал, подорвалась на мине, и парень получил глазное ранение. Ни в Минске, ни в Москве не удалось спасти левый глаз: «Я этого никогда никому не говорил нигде. Но всегда делал вид, что я самый здоровый человек в мире, вижу как нужно. Но на всяких приёмах сажусь с левой стороны, чтобы правым глазом была большая обзорность. Это все Промысел Божий. Но я не унываю. В жизни все прекрасно, все чудесно», - рассказал как-то своим прихожанам владыка. Люди отмечали раскосость, что придавало особые черты владыке, не догадываясь, что глаз вовсе не видит.

Владыка с родителями Елизаветой Осиповной и иереем Фаддеем Константиновичем и братом - иереем Анатолием

В 1940 году он стал послушником Виленского Свято-Духового монастыря, где проходил клиросное послушание. Спустя три года он принял монашеский постриг с именем Леонтий в честь святителя Леонтия Ростовского. На следующий день его рукоположили в сан иеродиакона, через год – в сам иеромонаха. Смена государственного курса в отношении Церкви благодаря её патриотической позиции привела к открытию храмов и семинарий. В Жировицком монастыре Минска открыли Богословско-пастырские курсы, ректором которых назначили иеромонаха Леонтия с возведением в сан игумена. В 1949 он стал инспектором и преподавателем Минской духовной семинарии, выросшей из курсов. Ученики вспоминают владыку как строгого, но доброго учителя. На проказы учеников от откликался незлобием. Однажды один шутник прибил к полу его калоши, что инспектор счёл за шутку. В другой раз шутка оказалась жестокой. В день экзаменов он получил срочный вызов домой – по болезни матери. Он тут же умчался в родное село, где на пороге его встретила здоровая мама, всё поняв, он сразу же поехал обратно, но экзамены уже закончились.

«И на этот раз о. Леонтий ответил незлобием и прощением, оставив инцидент без последствий. Быть может, он полагал, что таким образом скорее вызовет раскаяние у тех, кто поступил дурно, чем достигнет этого путём расследований и наказаний? А быть может, он молился за своих обидчиков? Отец Леонтий пользовался большой любовью и популярностью среди учащихся, и только ощущение его доброты и незлобия позволяло некоторым воспитанникам совершать «шутки» подобного рода, - пишет ученик владыки, профессор Минской Духовной Академии Виталий Кириллович Антоник. - Спустя годы он помнил не только фамилии учащихся, но многих величал по имени-отчеству».

Современная МинДС

Владыка Леонтий говорил: «Нужно так строить свою жизнь, чтобы у человека совесть всегда была спокойна. Тогда и внутренний мир человека спокоен. Сложное дело: всю жизнь надо быть в постоянном напряжении, в постоянной деятельности, в постоянном стремлении делать как можно больше добра, в постоянном стремлении как можно больше любить, как можно больше совершенствоваться в меру возраста, как сказано в Священном Писании, достигать совершенства Христова. Трудное, сложное дело. Путь непростой, но все мы к нему идём своей дорогой. И идти нужно!». «Я всегда в жизни так старался, чтобы не приходилось извиняться, не искать извинение во грехах. Знай словам своим меру и вес, а устам положи дверь и запор».

Ученик Владыки, ныне заслуженный профессор МДА, Константин Ефимович Скурат, писал: «Вся служба шла с быстрым нарастанием животворной теплоты - душа получала ощутимую духовную пищу, свет, воздух… Мой учитель - Высокопреосвященнейший митрополит - не просто повторял заученные слова, а беседовал с Богом, разговаривал с Ним, и молитва его низвдила в душу Небо, по сказаннному «К нему приидема и обитель у него сотворима» (Ин. 14:23). Верю, что он и сегодня беседует с Богом и в своей беседе поминает тех, кто и его помнит».

В 1963 году семинария была закрыта на 30 лет.

В июле 1953 года отца Леонтия назначили наместником монастыря с возведением в сан архимандрита и возложением митры. А через три года, в 1956 году архимандрит Леонтий стал епископом Бобруйским, викарием Минской епархии.

Это был особенный человек

О том, как владыка оказался в Оренбурге, мы уже сказали.

«Владыка Леонтий приехал в Оренбург как раз под Троицу. А перед его приездом служащий у нас владыка Палладий объявил народу, что приезжает к нам служить Владыка «молодой и очень молитвенный». Первая его служба запомнилась нам особенно. Владыка впечатлил всех - молодой, серьёзный, энергичный. Сразу же удивило то, что все молитвы он читал на память. А читал он их тоже особенно, даже как-то пламенно. Владыка как будто воочию разговаривал с Богом, как будто он стоял непосредственно перед Ним Самим, - вспоминает ныне покойный протоиерей Иоанн Осипов, клирик Никольского кафедрального собора. - Нужно было видеть, как владыка Леонтий совершает каждение, как беседует со святыми, стоя перед иконами. Это было как-то не по-земному. Мы – священники – из-за этого даже немного побаивались Владыку. Он всегда призывал нас к порядочности и к взаимопониманию, а в службе – к страху, ревности, внимательности. Что мы и делали. Это был особенный человек. Мы его все любили и любим сейчас».

«Он был ходячей энциклопедией. При вечернем богослужении и на Литургии чаще всего обходились без книги и книгодержца, поскольку знал всю службу наизусть. Познакомившись с кем-нибудь однажды, он запоминал облик, имя-отчество, профессию нового знакомца навсегда. Это свойство он сохранил до последнего вздоха.

Поскольку Владыка хорошо знал регентское искусство (перенял от матушки) – то любил вести службу, задавая тона алтарных и молебных песнопений. Он очень часто любил петь и потому иногда становился на клирос и исполнял сольные номера, - рассказывает протодьякон Владимир Мощенко, клирик Никольского кафедрального собора. - Он имел добрый молитвенный навык: у всех обращавшихся к нему за благословением незнакомцев (даже в Москве) он спрашивал имя. Потом он записывал имена в блокнот-синодик и прочитывал их во время богослужения. Таких синодиков у него накопилось множество, и он раздавал их священникам для прочтения в алтаре. После его кончины они были розданы священнослужителям и читаются поныне».

Епископ ежедневно и подолгу находился на своём рабочем месте, разбирая дела епархии и принимая посетителей. Мирянин мог попасть на приём к владыке без всякого согласования. Такое отношение сохранилось до последних дней, даже когда он стал всем известным митрополитом Леонтием, отмечают современники.

«Владыка Леонтий был тактичным и скромным человеком. Избегал местоимения «я», старался никого не осуждать. А если приходилось отругать провинившегося коллегу, то обычно отчитывал как бы кого-то другого, в пространство, не глядя в лицо провинившемуся, - продолжает протодьякон Владимир. - Очень и очень редко, лишь при крайних обстоятельствах, переводил провинившегося священнослужителя на другой приход. Никогда никого из церковных работников не увольнял, наоборот, удерживал решивших уйти».

Беседовал как с равными

Владыка очаровывал окружающих людей.

«Характер у Владыки был горячий, изменчивый (можно сказать – суворовский, или, как говорят медики, холерический). Он отличался необыкновенной живостью эмоций, быстрой и точной реакцией на происходящее. Никогда не упускал возможности улыбкой, пожатием руки, добрым словом поблагодарить сослужащих ему клириков за успешно прочитанный Апостол или Евангелие… - продолжает протодьякон Владимир. - Широкий по натуре, Владыка был импульсивным, как дитя. Религиозный писатель Джон Дестин сказал однажды, что вся разница между гением и остальными людьми состоит в том, что гений большей частью остаётся ребёнком, смотрящим в мир широко раскрытыми глазами, полными бесконечного удивления, при сознании не своего великого значения, а своего беспредельного невежества, и, в тоже время, своей мощи.

У Владыки это качество – детскость – имелось от природы. С самыми разными людьми при случайной встрече на приёме в епархии или в общественном месте он беседовал просто, как с равными, проявляя иногда эту самую детскость, так что собеседник забывал, что перед ним – глава епархии. По причине этой простоты и доступности прихожане, светские люди толпами приходили к нему на приём в епархиальное управление, зачастую с наивными, примитивными вопросами. Однако он умел сосредоточиться и отпустить таковых с лаконичным назиданием и благословением. С другими пришедшими с серьёзными проблемами, разговор был иным».

Мирный характер позволял достигать успеха в делах. Когда он приехал в Оренбуржье, здесь оставалось всего 13 приходов. За годы служения их число выросло до 111. В последние годы служения возродились Покровская церковь, храм Димитрия Солунского, церкви в Городище и Сорочинске, в Октябрьском возник Малый Иерусалим. Он благословил открытие Андреевского монастыря. 

«Открыли в городе кадетское училище, где Владыка стал членом попечительского Совета. Кстати, благодаря его опыту в организации учебного и воспитательного процессов кадетка завоевала в народе известность и признание, чтобы попасть туда, надо пройти конкурс, - вспоминал мэр Оренбурга с 1993-2000 год Геннадий Павлович Донковцев. - Владыка принимал активное участие в городской жизни. Многие мероприятия, которые мы проводили, не обходились без его выступлений и проповедей, к которым он тщательно готовился, а потом буквально завораживал внимание горожан своим ораторским и человеческим талантом. Помню, в воскресенье идут выборы, а явка избирателей невелика. Мы попросили Владыку выступить по телевидению и призвать людей голосовать, что он и сделал. Явка была обеспечена.За активное участие в социальной и культурной деятельности на благо Оренбурга горсовет присвоил Владыке звание почётного гражданина города».

Владыка был награждён высшими церковными наградами: орденом Преподобного Сергия Радонежского I степени, святого равноапостольного князя Владимира I степени, орденом преподобного Сергия Радонежского I степени, орденом Святого благоверного князя Даниила Московского I степени. Это был старейший архипастырь РПЦ, именно он приветствовал в Синоде по сложившейся традиции нового патриарха Алексия II. В 1983 году впервые нога митрополита ступила на Оренбургскую землю, как выразился о прибытии митрополита Таллинского и Эстонского Алексия. А в 1996 году уже патриарх Алексий II посещал Оренбуржье, также став первым патриархом, побывавшем в нашем крае. И его снова встречал уже митрополит Леонтий (в 1992 году его возвели в этот сан).

Когда Синод принял решение о том, чтобы отправлять архипастырей, перешагнувшим 75-летний возраст, на покой, владыка обеспокоился: «Сколько же мне остался?» На что ему ответили, вас это не касается, это формальность.

«Немногим удаётся прожить до таких лет и сохранить светлую память и желание продолжать своё служение. У нас, согласно уставу, в 75 лет епископ, каждый епископ, должен подать Патриарху и Священному Синоду прошение об освобождении, об увольнении на покой. Синод может продлить. И мы неоднократно продлевали его служение, потому что, действительно, он горел на свещнице церковной», - говорил о митрополите патриарх Алексий II.

 Владыка отошёл ко Господу 24 января 1999 года, когда ему было 86 лет. Он скрывал от людей, что тяжко болен, не оставлял дел до последнего.

«Часа два я простоял у постели умирающего. Одним из последних его обращений к собравшимся было: «Я прошу вас – верьте в Бога! Идите по этому пути… Не давайте никому обижать святую Церковь!», - вспоминает бывший заместитель главы администрации Оренбургской области Вадим Николаевич Рагузин. А премьеру Виктору Степановичу Черномырдину, умирая, в больничной палате говорил, что на пути к выздоровлению. «Как только выйдем, сразу вперёд, только вперёд. Становится на ноги надо». Он торопился сказать о главном - о будущем России. «Он хорошо понимал, что невозможно вести вперёд страну, лишённую политического руководства», писал журналист Павел Георгиевич Рыков.

Протоиерей Георгий Горлов писал: «Кончина архипастыря больно ударила по каждому сердцу - три дня нескончаемым потоком шли люди в Никольский кафедральный собор, чтобы проститься со своим духовным наставником, по-настоящему великим человеком, утверждающим добро и мир, на Оренбургской земле, заслужившим глубокое уважение не только у православных христиан, но и у всех оренбуржцев». Тело Владыки положили под мраморным надгробием в Никольском кафедральном соборе, где он служил 36 лет. Он стал хранителем и заступником нашего края у престола Царя Небесного.

Воспоминания о владыке

Политолог Виктор Дмитриевич Бурматов:

«Эрудит, энциклопедист, полиглот, знаток древнегреческой и римской культуры и философии, мудрец – это лишь краткий перечень тех эпитетов, которыми можно наградить Владыку. Но они сами по себе характеризуют лишь чиисто внешнюю сторону его характера и натуры.

Остроте его ума можно было лишь завидовать (и это в 85 лет!), глубине жизненного опыта – удивляться, тонкостью юмора – восхищаться.

Газеты и журналы лежатли на стульях, книгами были забиты стеллажи и книжные шкафы. Широко раскрытыми глазами я смотрел на древние фолианты, самые разные издания вековой давности, 70-томник словаря Брокгауза и Эфрона и многие другие книги. О духовной литературе я уже просто не говорю!

Расписывался он только ученической ручкой с пером полувековой давности, макая перо в чернильницу, каких давно уже нет, затем папье-маше в форме лодке с оранжевой промокашкой «сушил» подпись. Всякий раз казалось, что он ставит её факсимильной печаткой.

На столе у него постоянно просматривался рабочий беспорядок. Но он быстро находил необходимую бумагу. Иногда, правда, некоторые документы, особенно это касалось «жалобных» писем из приходов на некоторых священников, Владыка не мог найти. В какие-то мгновения казалось, что он их «потерял» специально. Если это даже и так, то сокрушался он по поводу «пропажи» так естественно и горячо, смотрел таким ясно-лучистым взглядом, что всякие подозрительные мысли исчезали сами собой.

Угощал он всегда широко, от души, без малейшей фальши и натянутости. Оттого, видно. и пилось, и елось в его доме аппетитно, со вкусом. Удивительны были проводы из его дома. По какому бы вопросу к владыке не случалось приходить, он обязательно провожал визитёра до крыльца и, стоят под козырьком (в любую погоду, зимой и летом), ждал отъезда машины. И махал на прощание рукой. Отговорить его от этой процедуры ссылками на мороз, зной, слякоть было невозможно».

Писатель Владимир Иванович Одноралов:

«Однажды один газетчик в диалое с Владыкой об истине привёл такое сравнение: истина подобна высокой горе, а различные вероисповедания находятся у её подностья с разных сторон. Православие – это сторона России, католицизм – с западной стороны, с юго-востока – индуизм и буддизм, где-то там же и ислам… И каждое вероисповедание своей тропкой карабкается к истине. «Вы правы! – начал отвечать Владыка (он часто так начинал с признания как бы правоты оппонента) – вы правы. Истина – это очень высокая вершина. Но поговорите с альпинистами. Они отлично осведомлены, что не каждая тропка ведёт к вершине. Иная заведёт в пропасть…». Своим ответом Владыка не только разрушил экуменистический образ, но и обнаружил знание реальной жизни.

Он никогда не отпускал от себя гостей без подарка (церковного календаря, иконы, нательного крестика). Тому газетчику он, помнится, подарил детскую Библию. Нарядную, с картинками, с упрощённым изложением Книги книг. Намекнув таким образм, что начинать ему нужно с такой вот детской пищи, а время умничать на религиозные темы для него ещё не пришло».

Фото пресс-службы Оренбургской епархии, orenwiki.ru